Для развития философской культуры Украины этот век был поистине знаменательным. Как часть империи, она следовала всем колебаниям имперской идеологии в области проблем вероисповедной и светской науки. Однако что-то было в
духовной жизни общества, в социальной идеологии, свидетельствовало об упадке прежней культуры и о необходимости утверждения новой. В начале XIX в. сознание общества, олицетворенная в его наиболее подготовленных для этого мыслителях, поднимается над жизненной суетой и обнаруживает в мире множество загадок и вопросов. В это время в нации возникает потребность в философствования. В стране открываются новые учебные заведения, в част Харьковский и Киевский университетов, Нежинская гимназия высших наук. Правительство взялось за создание духовных академий. В 1817 г. Киево-Могилянская Академия была закрыта. Предполагалось открыть на ее основе духовной академии, которое задержалось в 1819
На развитие философской науки в Киеве сильно повлиял митрополит Евгений (Болховитинов) (1767-1837), ректор Киевской духовной академии. К философии он относился со сдержанной враждебностью. Значительный след в формировании философских и богословских преимуществ в Киевской духовной академии оставил и митрополит Филарет (Амфитеатров) (1779-1857). В деле преподавания он был неутомимым последователем схоластики, всегда преподавал на латыни, математически точно и с очень строгой аргументацией. К философии относился еще более непримиримо. Как отмечали современники, Филарету противные были не только философские формулы, но даже самые имена какого-либо Спинозы или Гегеля. И все же, несмотря на всевозможные препятствия, в Киевской академии в середине столетия сложились определенные философские традиции. Здесь знали и с уважением относились к мистицизму Шеллинга, в святоотеческой аскетики, к Платону и Плотина.
Для адекватного понимания глубинных источников философствования отечественных мыслителей, следует учитывать особенности нашей психологии мировосприятия. Во-первых, интерес к философии связан с вопросами преимущественно практическими, с поиском правды и смысла жизни. Вопросам этическим здесь всегда предпочитали перед вопросами абстрактными. Во-вторых, отечественной мысли присущ мистицизм, который глубоко проникает всю ткань философствования. Отсутствует теория как инструмент оправдания практики, принципы этики не находят своего оправдания в уме, их правомерность перед разумом не приходится.
В большинстве случаев мы склонны принимать на веру абстрактные принципы, которые совсем далеки от нашей жизни. Ко всему прочему для отечественного мышления характерны: надежды чудесного, искание пророчества, стремление к оправданию личного и общественного спасения, восприятия мученичества, искание подвига и искупительной жертвы. В то же время сила веры, воплощенной в надежде чудесного и в подвижничестве, в нашем мировосприятии и бытии сравнима с глубиной разочарование. Амплитуда колебаний веры и разочарования у нас уникально широкая.
Религиозная философия в Украине XIX в. получила широкое распространение. Устав 1814 предлагал уже в семинариях знакомить учащихся с различными знаменитыми философами, чтобы дать им понятие о истинный дух философии, приучить их самих к философским исследованиям. Однако сразу Устав напоминал преподавателю философии, он должен быть внутренне уверен, что ни он, ни ученики никогда не увидят света высшей философии, единственно истинной, если не будут искать его в учении Христианском и в Священном Писании. Рекомендовали к изучению Платона и его последователей. Распространенным было учение Я. Беме, Сведенборга, Шеллинга. В академическом преподавании было сильно влияние новейшей немецкой спекулятивной философии.
Профессор философии Василий Николаевич Карпов (1798-1867) известен своим первым переводом на русский язык сочинений Платона. Карпов считал, что древние мудрецы были натуралистами и астрономами, поэтами и математиками, так под словом мудрость можно понимать и ученость. Быть философом, значит посвятить жизнь науке и исследовать природу вообще. Известно, что философия - это любовь к мудрости, подчеркивал профессор, но любовь и мудрость суть явления сами по себе неопределенные. Поэтому философия должна искать своего предмета на разных поприщах наукосливья. А для Платона, например, - истинная философия оказывается в самопознании.
Философия Карпов видит в самопознании и исследования всего в целом, как одного бытия, полного разнообразной жизни и деятельности, то есть, исследования мира метафизического, поскольку он является сверхчувствительным и мыслимым. Метафизическое тождественно мыслимому, объединяет внутреннее с внешним, познания с бытием. По сути - это позиция идеалиста. Карпов говорит, что Монтень, Паскаль, Руссо, Вольтер могут философствовать, но под определение философии их разглагольствования не подходят. Особенно возмущают Карпова взгляды философов-материалистов XVII-XIX вв. Он согласен с Шеллинга, что новейшие философы не только свели философию с неба, как Сократ, но хотят завести ее в погреба и стойла. Объективный элемент основоположения нашей философии, по Карпову, может находиться только в источнике мысли, т.е. в существе мыслящему. Сознание, когда ее принимают за начало нашей науки, нужно понимать конкретно, то есть не отделяя в ней психической силы от содержания. Но когда сознанием облучаются движения чувства и стремление духа и избрания воли и мышления ума: то понятно, что она есть начало познания и бытия. Сознание есть начало познания, так как все факты нашей жизни, входя в ее сферу, становятся ровно предметами знания.
После такого глубокого, в духе Платона и Шеллинга, обоснование сущности своей философии, Карпову легко было переходить к толкованию святоотеческих мыслителей, христианских духовных ценностей и Библии, поскольку именно это и было основным предметом его преподавания.
Петр Степанович Авсенев (1810-1852) был профессором Киевской духовной академии и Университета св. Владимира и был чрезвычайно яркой и популярной личностью. Чернецкий постриг принял уже в профессорском звании, и стал архимандритом Феофаном. Он с удовольствием преподавал психологию, по своим взглядам был близок к шеллингианства, сочетая это с святоотеческой аскеты кой Макария Египетского и Исаака Сирина, а также с философией Платона и Плотина. Преподавал он много и вдохновенно, много говорил о "ночной жизни" души, о загадочных душевные явления, о сне и лунатизм, о болезни души, о беснуется, магию и колдовство.
Сильно разбираясь в сущности религиозно-философской антропологии, Авсенев именно через призму триединой сущности человека и рассматривал предмет психологии. Ведь психология пытается объяснить нам явленную строение и жизнь души, чтобы привести человека к истинному самопознанию. Он отмечал: "Название психология является, несомненно, ближе, ибо означает сам подлинный предмет ее: истинная сущность человека есть дух, который проявляет себя в существенном союзе с телом, или - душа".
Важным предметом философии выступает исследование сна и сновидений. Ведь треть жизни человек проводит во сне и сновидениях, а сновидения - ночные состояния и действия души вмешиваются в сердце человека, обращают на себя внимание. Наконец, важно, что сам Бог избрал это состояние души во сне для сообщения своих намерений избранным от Него. Итак философия не может не спросить о сущности состояния души во время сна.
Очевидно, что Авсенев разделяет, известное еще со времен античности, учение о трех уровня души в человеке: умная, чувственная, растительное. Именно с господством растительной души он и связывает состояние глубокого мертвого сна. В этом состоянии даже шаткая самосознание угасает, превращается в простую сознание. Тогда в душе возникает собственный мир сна. Лицо человека здесь теряется, поэтому иногда она видит себя в образе животного, иногда говорит сам себе от имени другого лица. Самая последняя фаза глубокого сна окончательно полишаеться деятельной жизни и тогда душевные движения демонстрируют уже не время, а вечность. От этого состояния нам остаются лишь некоторые темные чувства, желания, склонности, особые настроения душевных сил.
Из Киевской духовной академии вышли известные профессора философии Орест Маркович Новицкий (1806-1884), Сильвестр Сильвестрович Гогоцкий (1813-1889) и многие другие.
Памфил Данилович Юркевич (1827-1874) - выдающийся философ из Киевской духовной академии. В 1861 г. его пригласили в Московский университет возглавить заново создаваемую кафедру философии. Ожидалось, что Юркевич сумеет посеять должное зерно и в мировоззренческий фундамент творческой интеллигенции, будет трудиться за пределами официальной философии, а тем более церкви. В лице претендента получили глубокого знатока западноевропейской философии. В 1864 г. при его участии были переведены и изданы на русском языке "Историю философии" А. Швеглера.
"Идея" - один из центральных произведений Юркевича, в котором обосновано его религиозный идеализм. Здесь он обращает внимание на формы нашего познания: представления, понятия и идею. Представление схватывает случайный образ, в котором отображается не столько вещь, сколько человек. В понятии мы объективную сознание предыдущего нам явления. Субъективизм здесь исключается, поскольку на первое место выступает осознание необходимой связи в элементах, образующих явление. В понятии мы схватываем то, что значимо для бытия вещи.
Когда, идя дальше, мы обнаруживаем общую необходимость явления, мы находим в нем необходимость умную, которая дает явлению внутреннее единство, жизнь и душу. Именно здесь и проявляется переход от понятия к идее. В представлении мышления и бытия встречаются будто случайно. В понятии они, хотя и связаны, но движутся будто параллельно друг другу; мышления здесь будто равнодушен и случайный наблюдатель явления. В идее бытия и мышления совпадают: разум здесь полагается настоящим, реальность - разумной. В идее мы уже выходим за пределы опыта.
Конечно, замечает Юркевич, человек руководствуется в своей деятельности свойствами и характером окружающих ее явлений. Поэтому, когда нам советуют соотносить наши потребности и желания с действительностью, проверять наши понятия и познания предметом как критерием истины, то эти советы справедливы. Однако если мы осознаем окружающий мир, как нечто противоположное нашему духу, как системы существ, подчиненных порядка и закона, то это скорее доказывает, что мир подчиняется духовному законодательству раньше, чем мы пытаемся узнать в нем присутствие духовных или идеальных связей.
Таким образом, подчеркивает Юркевич, когда философия пытается объяснить явления мира, которые находятся перед нами открываются ли у нас с идеи или с помощью идеи, то философия рассматривает явления мира как откровение или воплощение мысли. Если философия видит в идее основу, источник и закон явлений действительности, то она таким образом пытается обосновать то мировоззрение, начала которого находятся в любой человеческой души, то есть то мировоззрение, которое необходимо признается религиозным и моральным жизнью человечества.
Вопрос о подоплеке и цель мира, об отношении мира и человека к Богу возникают в сознании как задача духовное, которое касается вечных потребностей человека. В какой-то мере, отмечает Юркевич, эти вопросы уже решены в нашем сердце и это доказывает право философии идеальный мировоззрение. Если же отрицать идею как истинную силу света, то это приводит науку в противоречие с очевидными требованиями человеческого духа.
Мир, в котором были бы одни только механические силы, человеку не интересен. Такой мир есть безусловная внешность, без источников его жизни и развития. В этом мире мертвые элементы - атомы, чужие своей работе, совсем безразличны ей сделают творения несовместимы с требованиями разума. И этот мир, поражается Юркевич, в котором отсутствует дыхание жизни, лучи ума, - направляет нас к моральным и эстетических устремлений? ! Но они же далеки и несущественны для механического мира! Нам остается: либо признать, что все богатство нашего духовного мира иллюзорное, или согласиться, что мир наш не столь материальный и бездушный, как это видится механическом мировоззрения.
В своем отрицании механического материализма Юркевич нашел много авторитетных противников. Но он убежден, что механистическое мировоззрение мертв, потому что он включает случай, а потому приводит к исчезновению всякой мысли. Потому что именно случай не поддается никакой мысли, убегает от нее. Даже древнегреческие мыслители понимали это. Они видели в элементах мира нечто божественное и разумное. Они видели гармонию мира в нравственных мотивах любви и вражды и т.п.
Философия сердца - одно из краеугольных положений философии Юркевича. Значение сердца он рассматривал в связи с учением Слова Божьего. Сердце для Юркевича - казна и носитель всех телесных сил человека, центр душевной и духовной жизни человека. Сердце - это центр всех познавательных действий души. В нем также сочетаются все моральные состояния человека.
Мышление, по мнению Юркевича, не исчерпывает всей полноты духовной жизни человека, точно так же, как совершенство мышления еще не оправдывает всех достоинств человеческого духа. Следует признать, что деятельность человеческого духа своим непосредственным органом в теле имеет и голову, и нервную систему, а также распространяется значительно дальше внутрь телесного организма.
Юркевич исходил из того, что картина познания мира человеком будет неполной, если мы будем игнорировать роль интуиции в познании. Учитывая важную роль сердца в жизни человека, естественно предположить, что именно в сердце сосредоточена способность интуитивного постижения реальности. Юркевич последовательно следует содержания и духу традиции. Однако, если попытаться вместо понятия сердца принять понятие эмоционального мира человека, то, возможно, картина взаимосвязи интеллектуального, эмоционального и двигательного в человеке появилась бы нам более последовательной и логичной.
Нам никогда не удастся перевести в четкие рациональные понятия порывы радости и печали, страха и надежды, чувства любви и добра, которые так непосредственно влияют на изменения в биении сердца. Юркевич обращает внимание здесь на очевидные вещи, неприемлемые механицистамы. Так, когда мы получаем удовольствие от созерцания красоты в природе или в искусстве, когда тревожат звуки задушевной музыки, когда мы удивляемся величию подвига, то все эти состояния мгновенно запоминаются в нашем сердце. Это происходит так неповторимо, так самобытно, что, наверное, вечно будут повторяться справедливые упреки на недостаточность средств для выражения этих сердечных состояний. Своеобразие сердечных порывов - дар Божий. Юркевич уверен, что Бог наделил каждого человека сугубо индивидуальными качествами, дал каждому его неповторимое сердце.
Философия сердца в Юркевича опирается на религиозную видение природы и сущности сердца. Душа человека - от Бога. Между сердцем и Богом человек не нуждается в посредниках, а в надежде быть в живом союзе с Богом, лежит естественная склонность к молитве, к вере. Основа религиозного сознания людей, по мнению Юркевича, находится в сердце человека и основывается на естественном начале. Откровение дает человеку истины, недоступные разуму.