Когда Штреземан приехал в Париж для подписания пакта Бриана-Келлога, он встретился с Пуанкаре и Брианом и спросил их об их отношении к выводу войск из Рейнской области. Выборы во Франции уже прошли, значит, правительство чувствовал
свободным в принятии ответственных постановлений. Избиратели значительно укрепили позиции Пуанкаре, который даже после того, как в результате Анжерского конгресса в конце 1928 из игры вышли радикалы, было на стороне существенную большинство в парламенте. Бриан и Пуанкаре в принципе согласились на досрочный вывод войск, но хотели получить что-нибудь за это хотя бы в плане репараций. План Дауэса был рассчитан на пять лет, и Пуанкаре хотел, чтобы был окончательно определен немецкий долг. Новая позиция Пуанкаре объясняется проблемой межсоюзнических долгов. Французский парламент не хотел ратифицировать соглашение Меллона-Беранже от
29 апреля 1926, пока не будет окончательно принят документ о репарациях Германии. Во время своих встреч с французскими руководителями Штреземан настаивал на том, что после подписания Локарнского договора и пакта Бриана-Келлога оккупация более не оправдана. Пуанкаре ответил, что, по его мнению, оккупация представляет собой не только гарантию безопасности, но и залог выплаты репараций. Любой решение проблемы вывода войск может быть осуществлен только в соответствии с новым планом репараций. Глава французского кабинета пожаловался также на слухи о аншлюс между Германией и Австрией, которые активно распространялись после праздника немецких певцов в Вене 22 июля 1928
Загрузка...