По оценкам специалистов, по крайней мере до середины XXI в. свои позиции сохранят три основных центра мирового хозяйства США (НАФТА), ЕС и Восточная Азия. Однако в результате глобализации Запад потеряет свое лидерство, уступив
новым гигантам Востока - Японии, Китая и Индии. При благоприятном стечении обстоятельств сможет восстановить вес Россия, но только благодаря блокированию с Германией, Китаем или Индией. Причем, как отмечал С. Коэн, «стратегический альянс России с Китаем или Индией - поистине кошмарный сценарий: регион, который является по существу центром мира - а это более 2 млрд. населения - приобретает ужасающей мощи России. Это будет катастрофа для США ».
Настоящим «кошмаром» для Украины является ее ориентация на Россию, неоднократно доказывала история, но этого не понимают часть украинского политикума и русифицированное население Востока и Юга страны.
Следует согласиться с С. Бжезинским, что однополярный мир не может существовать долго и таким [и] конкурентом [ами] обязательно будет [ут] евразийская [и] государство [и].
Лидерами будущего мира могут стать, как уже отмечалось, Китай, Германия, Франция (или в целом ЕС), Россия, Индия. Среди государств, которые стремятся изменить существующее положение в мире и уже сегодня являются весомыми региональными лидерами, часто упоминаются Турция, Иран, Индонезия, Южная Африка, Нигерия, Египет, Бразилия, Республика Корея. При определенных обстоятельствах свои претензии на политическое лидерство могут выдвинуть экономически мощные сейчас Великобритания, Япония, Канада, Австралия, которые на данном этапе идут в фарватере американской политики.
Именно перечисленные государства определять политическую жизнь мира в будущем, и Украине, чтобы не превратиться политически на часть «третьего мира», необходимо как можно быстрее наполнить реалиями свой европейский вектор внешнеполитической деятельности.
В будущем значение «третьего мира» и всей Южного полушария в мировой политике уменьшится, часть государственного суверенитета отойдет на региональный (районный), макрорегиональные (межгосударственный) и глобальный уровни. Вся глобальная система станет более гибкой: страны одновременно входить в разные организации, созданные по различным признакам; повысится роль сотрудничества между отдельными частями соседних государств. Уже сейчас, в отличие от ЕС, большинство интеграционных группировок придерживается модели «открытого регионализма».
Абсолютное большинство моделей геополитической структуры мира построены на принципах взаимодействия государств. Однако государственный суверенитет подтачивается и сверху (МВФ, ВБ, ГАТТ, ВТО и др.)., И снизу (регионализация). Даже такие важные функции государства, как валютная и экономическая политика, оборона, социальная сфера, подпадают под пресс стандартизации. В мире, где правит экономика, новыми и вполне самостоятельными субъектами геополитической структуры мира стали ТНК, а их противостояние и экономическая экспансия уже определяют соотношение сил на региональном и глобальном уровнях. Если принять во внимание основные макроэкономические показатели государств и ТНК, то в сводной полусотни лидеров входило бы 13 ТНК.
Конечно, в правовом аспекте государство пока выше, а ТНК - подчиненной единицей, так как деятельность последней регулируется законами первой. Из-за доминирования частного интереса над общественным ТНК получили возможность активно лоббировать свои интересы не только на внутреннем, но и на внешнем рынках. Не имея законодательной инициативы, они все же существенно влияют на политические решения. Процессы глобализации и либерализации является ничем иным, как продуктами их деятельности.
Итак, сейчас актуальными остаются институциональная перестройка мира и поиск оптимальных форм контроля над развитием, проходит более жесткая стратификация государств в экономической и политической сферах, изменение системы мироустройства с иерархической на многополюсную и биполярную обостряет проблему политического лидерства и правомерности применения силы. После геополитического слома конца XX в. мировая система находится в поиске нового равновесия, поскольку вместо определенной стабильности мир на пороге XXI в. получил полную неопределенность политической жизни и снова направляется к смене лидеров.