В III в. н. е. продолжается упадок власти династии Хань, усиливается влияние родовитых земледельцев. Конфуцианство - официальная идеология - снова теряет позиции. Его потеснили идеи даосизма, нашли широкий отклик в среде интеллектуальной прослойки - аристократии и чиновничества.
Тогда же в народе распространяется буддизм, пришедший в Китай из Индии в начале I тысячелетия н. е. Буддизм становится третьей идеологической силой в китайском обществе наряду с конфуцианством и даосизмом.
Расцвет буддизма в Китае приходится на VI - VII вв., Когда на его территории уже есть несколько десятков тысяч монастырей, миллионы монахов и схимников. В условиях политической неустойчивости и смут буддийские монахи могли обеспечить защиту членов монашеских общин, часть которых составляли крестьяне, которые обрабатывали монастырские земли и нередко отдавали свои наделы монастырю в обмен на его опеку. Буддийские монахи постепенно становились крупными землевладельцами. Тогда же монастыре принимают на себя важнейшие социальные функции: поминания душ умерших, осуществления погребальных церемоний, благотворительность (помощь голодающим, больным и др..).
Сначала буддизм воспринимался в Китае как одна из форм даосизма. У них подобные «социальные функции», близкие философские проблемы, сходство их реализации, аналогичная техника психотренинга. В первых переводах буддийских текстов использовались преимущественно термины и понятия даосизма. И только начиная с V в. толкования буддийских доктрин передаются либо в форме китайских неологизмов, или путем транскрипции санскритских понятий. Но еще раньше, примерно с III в., Все заметнее становилось различия ряда буддийских наставлений и китайских традиций. Общепринятое в Китае отношение к жизни как к высшему благу, подаренного Небом, затрудняло восприятие буддийской концепции сансары с ее отношением к жизни как к цепи страданий. Акцент буддизма на улучшение личной кармы (судьбы) противоречил установке на процветание, прежде всего, семьи, рода, а также традиционного для Китая культа предков. Такие же сомнения вызвали в китайском обществе и проповеди аскетизма, в котором конфуцианцы видели пренебрежение тела, подаренного человеку предками, а следовательно, и неуважение к ним и к продолжению рода как социального долга. Буддизм длительный период также обвиняли в абсолютизации роли индивидуального сознания - сердца.
Среди первых критиков буддизма выделялся философ-материалист Фань Чжэнь, который принимал участие в двух официальных диспутах, организованных по поводу трактата «Размышления о знищуванисть духа», где отстаивалась традиционная концепция единства тела и духа в человеке, рассеяния духа с гибелью тела. В спорах с Фань Чжэнь и его сторонниками буддийские проповедники отработали тактику духовной мимикрии и нейтрализации аргументов противника, заимствованных из древнекитайской философии. Предметом дискуссий становились не основные принципы самого буддизма, а вопрос совместимости китайской духовной традиции с буддийскими идеями. Для доказательства правоты буддисты часто ссылались не на авторитеты учения, а на древних мудрецов Китая, демонстрируя глубину знаний в области канонических китайских текстов. Постепенно в Китае создается традиция буддийского переосмысления философской культуры, заимствования буддизмом определенных концепций и ритуалов с китайского культурного наследия.
Китайские буддисты, восприняв идеи даосизма о естественности, не деяние, единство и равенство всех вещей, становятся на защиту практически отвергнутого в Индии учение о духе как о неизменное, вечное, самотождественного, ряд изменений которого подобен атаману в Индийском брахманизме. Самые выдающиеся из китайских школ буддизма развивали разные направления учение о махаяну, да че - большую колесницу, где тождество проявленного бытия (сансары) и не проявленного бытия (нирваны) подкрепляется требованиями позитивной активности деятельного служения, что связано с буддами (просветленными) и ботхисаттавамы (будущими буддами), которые отказываются от не проявленного бытия (нирваны), чтобы помочь другим в ее достижении. Для доказательства преимущества такого направления над другими и определения высшей степени посвящения в глубину буддийского учения использовалась концепция трех колесниц (сан ле). Первая, ниже колесница, - это уровень слушающего голос, так сначала именовались ученики Будды-Шакьямуни. Это те, кто просто признает основные заповеди и основные положения буддизма. Вторая, средняя колесница, - это те, самостоятельно стали буддами, есть аскеты, которые достигли высшей цели буддизма - просветленного состояния и нирваны - самостоятельно, без участия наставника, и отказались от проповеди учения. Третья, высшая колесница, - колесница бодхисаттвы. В классической махаяне это наделенный сверхъестественными способностями святой, который отказывается от не проявленного бытия (нирваны) ради спасения всех живых существ. Бодхисаттва наделен полным пониманием учения махаяны и прежде всего доктрины порожности. Вселенная - это целостность, где явная только пустота, которая отождествляется с мистическим телом Будды или телом Закона. В такой концепции буддистов, безусловно, чувствовалось влияние лаосской теории безымянной реальности дао. Китаизация буддийской доктрины привела к возникновению новых самобытных школ буддизма. Наиболее известная из них школа Чань. Позже идеи школы Чань проникли в Японию, а потом нашли распространение среди западной интеллигенции под названием дзен-буддизма.
Название Чань - транскрипция санскритского слова дхьяна - созерцание - связана с методами буддийской практики концентрации, сосредоточения, медитации. Традиционно школа Чань считает своим первым патриархом Бодхид-Харм (VI в. До н. Н.э.), которому приписывается формулировки четырех основных принципов чань-буддизма. «Не опираться на слова и тексты», «особая передача находится вне учением», «прямое указание на сознание человека», «созерцая свою природу, становиться буддой». Течения раннего чань-буддизма, развивали идеи различных ветвей махаяна, придерживались того принципа, что все живые существа изначально имеют природу будды, но природа будды скрытая незнанием. Поэтому необходимо, «отстранившись от внешних объектов, созерцать свое сознание» с тем, чтобы уничтожить ложные умственные построения и приобрести просветление. Метафорой такого положения служит потемневшее от пыли зеркало: его тщательно очищают, и только тогда зеркало способно отражать вещи.
Особое место в истории чань-буддизма занимает шестую патриарх и основатель южной ветви Хуэй-нен (638 - 713), произведение которого «Таньцзинь» считался воспроизведением школы Чань. Хуэй-Нену приписывают гату (буддийский стих): «В познании истины не участвует дерево, чистое зеркало - это не туалетный столик. На самом деле нет ни одной вещи. Откуда может взяться пыль? »Эти слова якобы послужил ответом на гату Шэнь-сю, патриарха северной ветви буддизма:« Тело - дерево познания истины, сердце вроде туалетного столика с чистым зеркалом. Постоянно и тщательно протирайте их, чтобы не собирался пыль ». Хуэй-нен утверждал, что собственное сердце - это Будда, основная природа человека - это Будда, и вне основной природой человека нет другого Будды.
Различие между Буддой и человеком лишь в том, что присущая человеку суть Будды ней не осознанная, но когда усвидомиться собственная природа человека, все люди станут Буддами. Обращение к сердцу как к сосредоточению собственной природы объяснялось тем, что сердце - это земля, это верховода, царь, а правитель живет в сердце, которое воплощает землю. Если существует природа человека, то существует и правитель; природа сохраняется в сердце: если природа человека исчезает, разрушается и сердце. Иначе говоря, сердце - это метаформа природы человека, которая не выходит за пределы тела человеческого. Чань-буддисты утверждали, что «собственная природа человека совершенно пуста». Вместимость сердца огромна. В нем весь мир законов. Внешне нет ни одной вещи, которая могла бы возникнуть сама по себе, «все рождается сердцем десятками тысяч способов». Сердце вроде пустоты, а именно: сердце не имеет мелет, не бывает ни квадратным, ни круглым, ни большим, ни маленьким, не бывает также ни зеленым, ни желтым, ни красным, ни белым, ни высоким, ни низким, не сердится , не радуется, не бывает ни правых, ни виноватых, ни добрым, ни злым, не имеет ни начала, ни конца. Все это только образы и приверженность к разным мирам. Мнимые же образы фальшивые потому, что принадлежат к внешнему, нечистого мира.
«Отсутствие ложных фальшивых представлений», образов и «ложных привязанностей» позволяет человеку «не загрязняться и не смешиваться ни с чем», «свободно ходить туда-сюда, пользоваться всем без страстей». Есть противоположностей между внутренним миром и внешним, между путем сансары и путем нирваны, как нет в даосизме противоположности «Дао безымянного» и «Дао именуемого». Сердце уподобляется пустоты, человек - к Будде. Когда человек внезапно прозревает, то для нее в мире не существует существенных различий, вызывающих волнения и страсти к тому или иному, все же является Единая сознание и Единая колесница. Если в предыдущую момент ошибаешься - это мирянин, не узнал истины Будды, но если следующий момент прозреет - становится Буддой: если в предыдущую момент находится в мире - переживает беспокойство: если следующее мгновение покидает мир - приобретает прозрение - такая колесница человека в чань -буддизме. Сердце имеет врожденную мудрость (праджня), подчеркивали сторонники школы Чань. Что же является ошибкой или откровением - это знает сердце. Пустое и безмолвное сердце обладает таким интуитивным познанием. Неравнодушие и страсти, самосовершенствования и стремление к самосовершенствованию - хинаяна и махаяна - это все образцы и адепты внешнего мира, не воспринимается и не отрицается, с кем не борются и заключают союзы, с ним просто сосуществуют, полагаясь на собственное сердце. Так сосуществовали дао-си с социальным неравенством, утверждая, что все в мире едино.
В периоды господства династий Суй и Минь идеи школы Чань оказали глубокое влияние на развитие неоконфуцианства, провозгласившего устами Лу Цзююаня и Ван Шоуженя: «Вселенная - это мое сердце, а мое сердце - это Вселенная». Писатель Лу Синь в период господства династий Суй отмечал, что конфуцианство и даосизм имели гордый вид, но заимствовали его из цитат наставников секты Чань. На конец XVI в. особого развития получила так называемая «школа трех религий», опиравшихся на доктрину единства трех учений: конфуцианства, даосизма и буддизма. Императоры маньчжурской династии Цин (1644 - 1911) превратили доктрину на что-то официально признано, что является суррогатом единой национальной религии. Различные версии учения прижились в народных религиозных сектах - «Это цзяо», которые создали народно-локальный уровень культуры Китая и отдельно параллельные и очень влиятельные социальные структуры, которые просуществовали в Китае вплоть до середины XX в.