Достижения итальянских историков - гуманистов были отброшены протестантской Реформацией. Самый известный из северных гуманистов, Эразм (1466 - 1536), утверждал, что чистота религии зависит от чистоты духовной литературы, и эта чистота упадок в Европе со смертью классических авторов и раннехристианских отцов церкви.
Его взгляды дали интеллектуальную пищу лютеранам. В двадцатые годы XVI века лютеранские писатели считали, что V век был веком упадка как классической литературы, так и евангельского христианства через 1000-летнее правление папского антихриста, что началось.
Отвергая светскую направленность итальянских гуманистов, лютеране снова утверждали связь истории с теологией. Бог непосредственно вовлечен в всех человеческих дел, и главной задачей историков было распознать случаи Его вмешательства и истолковать их значение.
В то же время лютеранские историки соглашались с итальянскими гуманистами в том, что тысячелетия между V и XV веками было время невежества и мрака. Однако для них причиной, вызвавшей этот мрак, было не вторжение германцев в Италию, а пороки и извращения религии. Протестантская религия давала миру еще один последний шанс на искупление и спасение, а времени оставалось мало.
Лютеранские писатели в основном придерживались системы «четырех царств». За пределами Германии, однако, эту концепцию критиковали. Французский историк Жан Боден (1530 - 1596) отвергал ее по тем же причинам, что и итальянцы. Мысль о том, что гер-манке подхватили мантию римского величия и увековечили Империю на тысячелетия, была, по Боденом, удивительной выдумкой. Накопление знаний о азиатские империи сделало сомнительным положение об универсальной Римскую Империю (или любую другую универсальную империю). Поэтому Боден призвал историков отказаться от религиозной мифологии для того, чтобы сосредоточить внимание на объяснении (в совершенно светской манере) причин подъема, падения и изменения великих цивилизаций.
Пока религиозные догмы руководили общественным сознанием, вероятно, сохранялись и условия для господства религиозной системы исторического времени. Это господство пошло на спад в XVII веке. Даже последняя из так называемых «религиозных войн», 30-летняя война, происходила скорее через политический оппортунизм светской власти, стремившейся расширение и укрепление территорий, и в меньшей степени была вызвана религиозными разногласиями. Могущество государств возросло в XVII веке. Доходы от налогов увеличились, торговля расширилась, сформировались торговые империи, централизованный бюрократический аппарат взял на себя контроль над множеством социальных институтов. Историки согласовали свои убеждения с реальностью. Больше внимания уделялось научным и техническим достижениям, открытием мореплавателей XV и XVI веков, которые привели к изменению маршрутов торговых путей, распространение власти и пространственной ориентации европейцев на весь мир. Протестанты считали Реформацию эпохальным событием, а католики до конца 30-летней войны думали, что раскол западного христианства является крупнейшим разрывом в историческом цепи. Новые сроки, став привычными, уже вошли в общего языка европейцев, отождествляя тысячелетия, прошедшего после падения Рима, со следующими периодами: media tempestas (1469), media tempore (1531), media aetas (1518) и medium aevum (1604). К концу XVII века все составляющие тройной периодизации были налицо.
Ученым, впервые составил разрозненные кусочки в единое целое, был немецкий филолог Кристоф Келлер, известный под именем Целариуса (1638 - 1707). Автор множества лингвистических и географических исследований, Целариус составил краткий обзор древней истории в 1675 году, затем, в следующем году, появилась работа под названием «Ядро средневековой истории между античностью и современностью». Впоследствии он опубликовал более крупный трактат по истории Средних веков и современной ему Европы.
Главные его исторические публикации издавались минимум восемь раз, но принятая им тройная модель воспринималась очень медленно. Ученые начале XVIII века в основном воспринимали падения Рима как эпохальное границу, но многие из них не признавал возможности ис-ния никакого другого рубежа. Все, что предшествовало падению Рима, было давней историей, все, что возникало потом, было новой историей. Такое понимание господствовало в Оксфорде и Кембридже в 1720 году, когда Георг И создал королевскую кафедру современной истории.