«Позавчера утром я вышел из Севастополя в Трапезунда. Стали на якорь на открытом рейде. Затем спустили
вельбот и я со своими спутниками отправился на берег. Восприятие стихийного грязи и хаоса - когда это можно назвать впечатлением - действует на меня, как свидетеля тех обстоятельств, в весьма значительной степени проявлений. Сотни невероятных на вид животных, именуемых лошадьми, орда пленных аскеров, вне какого образа и подобия Божия, работающих в беспросветной грязи и потрясающей атмосфере - вот условия поставки крепостных корпусов Кавказской армии. Сегодня утром мерзкая погода, напоминает петроградский сентябрь - дождь, дымка, холод и мерзость. Отправились встречать Великого князя Николая Николаевича, прибывшего в Батума для свидания со мной и обсуждение тысячи и одного вопроса. После завтрака в поезде - обзор порта и сооружений, и во время отдыха - часовая поездка за город в имение генерала Баратова. За обедом у Великого князя мы читали подробности о получении англичанами Багдада и генералом Баратов - Керманшахе, а вместе с этим получено известие невероятную из Петрограда. После обеда я вернулся на «пронзительно ый» и почти до 11-ти обсуждал дела и затем вышел в Севастополь », - так 28 февраля (12 марта) 1917 сжатыми, но достаточно эмоциональными строками командующий Черноморским флотом вице-адмирал Александр Колчак частно обрисовал собственные срочные посещение Трабзона (Трапезунда) и Батуми (Батума), экстраординарно совершенные на скоростных эскадренного миноносца «пронзительно ый» и «поспешно ый» с определенным риском попасть под вражеское нападение немецко-турецких сил, способных рейдировать в акватории.
Своеобразный ключ содержательного толкования выше цитируемых фраз он детализировал позже, когда на допросе Чрезвычайной следственной комиссией в Иркутске 1920 пояснил, что примчался в юго-восточной оконечности Черноморье волей двоюродного дяди Николая II генерала от кавалерии Николая Николаевича как военачальником Кавказской армии, имея в виду преодоление назревших проблем милитарной реконструкции портов захваченного в Анатолии побережья (прежде трабзонськои крепости, где состоял основной узел тыла царских войск, брошенных на имперское битвы Малой Азии), а также ради постижения касающихся «вопросов перевозки Черным морем».
Символическое совпадение: в этой знаменательной эпохе, уже якобы на пороге успешной вдохновения едва не глобальных захватнических проектов, русский корону эпохально постигло династическое несчастье. Между тем именно в указанной путешествия с шифрованной телеграммы, направленной Морским генеральным штабом, А. Колчак узнал, что в Петрограде возникла феноменальная канитель, после чего монарх отрекся от власти.
Демонстрируя, насколько памятным остался в его сознании уникальный предвесенний момент 1917, репрессирован адмирал незадолго до трагической гибелью характерно уточнил начатое им освещение затрагиваемой темы специальным приложением нескольких предложений: «Возвращаясь к рассказу о перевороте, должен сказать, что первые сведения о перевороте , который произошел в Петрограде, я получил, находясь в Батуми с двумя минными судами, куда пришел по вызову главнокомандующего Кавказского фронта Николая Николаевича для решения вопросов о поставках Кавказской армии морем и, в частности, вопрос об устройстве Трапезундская порта, который мы должны были принять на себя, устройство молей и тому подобное. С этой целью я прибыл в конце февраля по Батума, пройдя под анатолийским побережьем и пройдя Трапезунд ».
Опять упомянутый населенный пункт (фактически тыловой) утвердился перевалочным для ударного продвижения «кавказцев», чьи мощные соединения, этапно подкреплены двумя дивизиями из Мариуполя, за неустанной подмоги Черноморского флота «оседлали» стратегические позиции, развернутые оттуда вглубь на юг до рек Евфрат и Тигр, городов Эрзинджан и Муш, а на континентальных озерах Урмия (Реза, сейчас в Иране) и Ван форпостнои отряды масштабного нашествия основала особую флотилию обоих этих водоемов.
По скрываемыми Антантой соглашениями с Великобританией и Французской Республикой экспансионистской нацелен правительство России стремился, кроме ранее накопленных претензий, отрезать от территорий Османской империи Мраморное море с проливами Босфор и Дарданеллы (как и прилегающие к этой сакраментальной триады земли), еще легитимизировать сопутствующий намерен вооруженного завладение пространным пространством Армянского нагорья до высот Курдистана. Однако бурный развитие освободительной борьбы повредил воплощению аннексионный устремлений. Поэтому эскалацию назойливого вторжения на Ближний Восток пришлось прекратить. Что касается Колчака, ему суждено лишиться руководящих флотских функций 7 (20) июня, когда навсегда покинул Крым, охваченный революционными настроениями.
А с осени 1917 г.. Трабзон превратился в эвакуационную базу упорно образованного, однако при изменении политических реалий все разрушаемого, тамошнего фронта. Оставляя тяжелую судьбу участников кровавых конфликтов на чужбине, отсюда массово направлялись домой воины многих украинизированных частей, в том числе и компактно квартированого трабзонським регионом 5-го Кавказского корпуса. В поддержку этого процесса, интенсифицированного комиссаром из Киева Николаем Свидерским (членом Центральной Рады), под украинским флагом крейсировал современный севастопольский линкор «Воля», в ту пору именно выпущен корабелами Николаева. От 4 (17) декабря 1917 перемирие, официально введено репрезентантами России и Четверного альянса, разграничило антагонистов демаркационной линии по Черном море от Георгиевского устья Дуная до мыса Ерос неподалеку Трабзона.
Загрузка...