Не было в истории века, которое постигло бы столько глобальных потрясений, столько радикальных политических изменений.
XX век - это две мировые войны, октябрьская революция 1917 года, крах колониальных, возникновения и развал тоталитарных режимов, разделение мира на два враждующих лагеря, самоубийственное вооружения, экологическая катастрофа и лишь в конце века - возникновение ростков надежды, основанной на философской революции, первой ласточкой которой стало новое политическое мышление.
Политика в этом драматическом веке - не случайно доминирующая форма общественного сознания. Это обстоятельство своеобразно отразился на художественном творчестве, породив соответствующие фабулы и новые жанры: политический роман, политическую песню, политическую представление, политический плакат и т.п..
Среди особенностей художественной культуры нынешнего века можно выделить следующие:
- Отсутствие доминирующего стиля и соответственно наличие многих течений, особенно в живописи и музыке;
- Интерпретация действительности с позиций определенных философских идей (марксизма, фрейдизма, экзистенциализма)
- Непосредственная связь художественного творчества с глобальными проблемами мировой политики, активное противостояние художественной интеллигенции милитаризма, фашизма, тоталитаризма, дегуманизации жизни, практике манипулирования массовым сознанием и проч.;
- Интенсивное обновление выразительных средств, художественного языка в литературе, живописи, музыке, театре;
- Развитие нового вида художественного творчества - кино, успешно конкурирует с другими искусствами по показателю сил воздействия на большие массы людей;
- Огромные интенсивность и динамизм общественной жизни, вследствие чего чуть не каждое десятилетие имеет свое «лицо», в том числе и в художественной культуре.
И все же XX в. - Это целостная эпоха, в которой прослеживается своя культуроформуюча идея. Это идея гуманизма, который, впрочем, в искусстве и в литературе проявляется не только в глубоком интересе к человеческой личности, который рассматривается в самых разнообразных ракурсах, но и, как это ни парадоксально на первый взгляд, в исчезновении человека из поля зрения художника. С одной стороны, стремление гуманизации человеческого бытия и творчества, с другой - гипертрофия формы, возрастание роли приема в таких масштабах, когда прием из средства превращается в цель. На смену органическом образа пришел откровенный конструктивизм, геометрия стиля, которая вытеснила из содержания человека.
В середине 20-х гг испанский философ и эстетик Ортега-и-Гассет в знаменитом эссе "Дегуманизация искусства" писал: новое искусство "с очевидностью апеллирует не к массе, что было присуще романтизма, а в« интеллектуальной элиты ». Испанский эстетики проникновенно заметил характерные изменения в искусстве. Из центра мира человек начал отодвигаться на окраину, неразрывно сливаясь с другими, освобождаясь постепенно от собственных взглядов, привычек, наконец имени, превращаясь в чистую условность.
Три самые популярные философии века - марксизм, фрейдизм, экзистенциализм (каждая из позиций своей методологии) - зафиксировала этот факт бытия - потерю целостности человеческого космоса, вражду человека и окружающей среды. Деятели культуры расценили это как крах гуманизма. Александр Блок писал: "Потеряно равновесие между человеком и природой, между жизнью и искусством, между наукой и музыкой, между цивилизацией и культурой ...". Немецкий писатель Томас Манн считал, что "это конец эпохи, эпохи буржуазно-гуманистической и либеральной, которая родилась в эпоху Возрождения, достигла развития в период французской революции, и теперь мы присутствуем при последних ее корчах и агонии".
Герой новейшей литературы словно плавает в незаполненном пространстве. Еще Франц Кафка (1883-1924 гг), австрийский писатель, чье влияние на литературу своего времени, особенно на литературный авангард, был очень сильным, писал в новелле "Превращение": "... Ни в чем нельзя быть уверенным, потому ничего нельзя сказать. Можно только кричать, заикайся, хрипеть. Конвейер жизни несет человека куда-то - неизвестно куда, юдина превращается в вещь, на предмет, перестает быть живым существом ... ". Что показано наглядно в новелле. Все творчество этого выдающегося писателя, которая кажется иногда искусственным плодом причудливой, порой болезненной фантазии, - в основном следствие его конфликта со средой, прежде всего с родителями, которые были чужды ему духовно, а это он переживал как грех и проклятие.
Не только в творчестве Кафки человек одинок, беззащитен, ничто ее и к кому и ни к чему не привязывает. Таков и "степной волк" Гессе в романе под тем же названием, и даже один из героев Уильяма Фолкнера ("Свет в августе"), которым обычно свойственно чувство почвы и причастности, которые испытывают какую-то лунку пустоту вокруг себя: "... бездомностью от него так и веяло, словно не было у него ни города, ни городка родного, ни улицы, ни камня, ни клочка земли ".
Вся история искусства XX в. - Это рассказ о неустанные поиски новой точки опоры. Если мир стал враждебной силой, которая не защищает индивидуальности, естественно было обратиться к одиночек, способных выдержать это давление извне.
Лучшим из героев Германа Гессе («Демиан», «Степной волк»), Владимира Набокова ("Защита Лужина"), Джона Стейнбека ("Зима тревоги нашей") характерны высокая мужество и нравственное благородство, и поэтому они сохранились во времени, не потеряв ни привлекательности, ни силы воздействия.
Самым страшным потрясением для культуры стал тоталитаризм и его жестокое воплощение - фашизм. Мир, каким он предстал перед сознанием мыслящего человека ЗО-40-х гг, описал писатель (экзистенциалист за философскими взглядами) Альбер Камю (1913 - 1960 гг) в притче-хронике "Чума". В ней докладывается о чумной лагерь, где сложился особый, "чумной" образ жизни, "чумной" тип человеческого сообщества, от которого жителям лагеря некуда деваться. Приходится учиться жить при чуме.
Но далеко не сразу правильно оценила и нацистский новый порядок передовая европейская мысль. На Гитлера долгое время смотрели как на шута, маньяка, не допуская и мысли, что он способен стать мощной политической силой. А о Муссолини еще в конце 20-х гг весьма одобрительно писали некоторые многоуважаемые литераторы (не только Габриэль д'Аннунцио или Эзра Паунд, известные своими профашистскими симпатиями, но и такие столпы либерализма, как Герберт Уэллс и Бернард Шоу, как Гилберт Честертон, который связывал с этой фигурой надежды на духовное обновление умирающей западной цивилизации).
Общественная ситуация, особенно после "великой депрессии", начавшейся осенью 1929 г., стимулировала настроения, один из писателей, тоже не избежал соблазна заигрывания с веяниями правого и даже фашистского толка, - Томас Стернз Элиот - определил как "критику жизни" . Этим он передал ощущение исчерпанности и бесплодия старых форм мироустройства, тех фундаментальных основ бытия, которые отвергали традиции культуры и стали враждебными всякой духовности.
Возникла необходимость немедленного резкого изменения, которая распространилась бы на всю систему ценностей, присущих западному миру. Именно такие настроения побудили некоторых писателей Европы переместиться "вправо". Это произошло, например, с норвежским писателя Кнута Гамсуна, который в гитлеровской Германии увидел только хранительницу порядка, дисциплины и национальных устоев. Писатель, который изображал сложные внутренние драмы личности, тонкие психические состояния, мастер изысканной прозы, стал одним из классиков новейшей мировой литературы ("Голод", "Мистерии", "Пан", "У ворот царства", "Игра жизни"), запятнал себя коллаборационизмом в годы фашистской оккупации.
Надеждами на реальное обновление цивилизации было вызвано и перемещения "влево" в среде западных интеллектуалов. Эти надежды, как уже говорилось, связаны с "советским экспериментом", сказались тогда на умонастроения левых интеллектуалов Запада, заставляя их многое замалчивать - "для пользы дела".
И все же главной платформой, которая объединила самых писателей второй трети века, был антифашизм. Почти единодушно был осужден дух пагубного шовинизма, который распространился в Германии в годы второй мировой войны. Выгоняли его и художественной культуры, причем, естественно, признавали, что исторические причины усиления национальной идеи, в том числе идеи "крови" и "почвы", каждый раз разные.
Однако, во всяком случае, и на этом настаивали все выдающиеся таланты - культура, которая соблазняется миражами национальной самодостаточности, рано или поздно обречена на гибель. Герман Гессе в годы гитлеризма счел нужным поддержать авторитет своего великого соотечественника Иоганна Вольфганга Гете, "любовь к человечеству ставил выше любви к Германии, хотя знал ее и любил, как никто другой. Гете был гражданином и патриотом в интернациональном мире мысли, внутренней свободы, интеллектуальной совести, и в лучшие моменты он поднимался на такую высоту, откуда судьбу народов было ему видно не в их обособленности, а только в подчиненности мировом целом ".
Парадоксально, но причиной перелома, перехода от пессимизма к определенному оптимизму была та катастрофа, которой стал для Европы фашизм. "У Гитлера, - писал Томас Манн, - была одна особое качество: он упрощал чувства, вызывая непоколебимое" нет ", ясную и смертельную ненависть. Годы борьбы против него были в нравственном отношении благотворной эпохой". Возродилась гуманистическая идея, снова были осознаны ее исторические возможности и абсолютная ценность.
В послевоенные годы традиция гуманизма иногда выливается в глубокие психологические драмы личности (Джером Дэвид Сэлинджер, Грэхэм Грин, Генрих Бель), в исторические романы (Маргарет Юрсенар), эссеистику (Андре Моруа), романы (Торнтон Уайлдер). По известному определению немецкого философа то эстетика Теодора Адорно, поэзия после Освенцима невозможна. Наверное, действительно он не может оставаться такой, какой была до потрясения Освенцимом, как Хиросимой или "ГУЛАГ". Первым эмоциональным откликом на беды людей (еще до их страшных пиков) стали «черные гротески" экспрессионистов. Полная отчаяния, страсти и ярости - в живописи и театре, - это творчество отмечается одновременно динамизмом, бесшабашностью. Отчасти то же демонстрирует искусство неоавангард - от театра абсурда и "нового романа" до крайних форм авангардизма в живописи и музыке. Искусство, по словам английского теоретика модернизма Герберта Рида, становится антисоциальным, почти антиискусство - субъективным и таинственным, как магия: современный художник выражает в своих произведениях состояние собственной души в момент творения. И лишь случайно он может выразить некоторые объективные структуры.
В середине 50-х гг выступили со своей программой создатели французского "нового романа". Объявив несостоятельности реализма выразить иррациональную сущность мира и передать особенности мировосприятия человека "атомного века", неороманисты призвали к "художественной революции". Один из лидеров этого течения Ален Роб-Грийе утверждал: "... внешний мир говорит нам больше, чем глубины человеческой души" и считал правильным для художника описывать все, что попадает в поле зрения, не отнимая, а фиксируя лишь поверхностный слой явлений. Натали Саррот стремится точно регистрировать неустойчив поток неосознанных порывов, чувств, переживаний, уподобляя диалог магнитофонной записи.
Загрузка...