Российская правовая культура, как центральный элемент правовой системы, традиционно строилась на триединой формуле: «православие, самодержавие и народность», которая толковалась как единство монарха и народа
на ценностях православия. Монарх выступал как отец своих подданных, которого Бог уполномочил руководить государством и людьми (паствой). В российской религиозно-правовой традиции глава государства являлся проявлением (образом) Бога на Земле: во время коронационного миропомазания на него не просто сходила божественная благодать, он становился носителем третьей божественной ипостаси — Святого Духа. Все решения монарха автоматически являлись легитимными, поскольку были освящены свыше. Однако православие понималось не узко конфессионально, а экуменистически: глава российского государства, как «самим Богом назначенный начальник», в равной степени был Отцом всех своих подданных, независимо от их конфессиональной принадлежности.
Православие, как наиболее нравственная религия, рассматривалось как правообра-зующее. Так, нормы уголовного права, по Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., восходили в своих основах к библейским заповедям: до 7 лет ребенок, являвшийся неправоспососбным, не подлежал уголовной ответственности. Нормы семейного права по своду законов гражданских в последнем дореволюционном издании 1912 г. дословно воспроизводили положения Устава духовных консисторий 1837 г. или давали прямую ссылку на его статьи.
Для традиционного русского правосознания привычно созвучными оказывались понятия «православие», «право», «правда». Право, начиная с Древней Руси, рассматривалось не как совокупность законов, а как свод нравственных требований, имеющих своим источником Новый Завет. Поэтому древнейший источник русского права назывался не Русский Закон, а Русская Правда, хотя термин «закон» в это время уже был известен. Закон предполагал внешнее установление, подкрепленное страхом наказания. Правда была ближе к справедливости, и ее соблюдение определялось внутренним убеждением человека. Митрополит Илларион в «Слове о законе и благодати», написанном в середине XI в., очень точно показал различие понятий «закон», «истина» (благодать) и «правда»: закон — внешний регулятор поведения индивида, роль которого является определяющей на начальной стадии развития общества; истина — внутренний регулятор — будет ведущей в будущем, когда индивид достигнет гармонии с обществом и другими индивидами, правда — моральный регулятор, основанный на внешнем установлении, но ориентированный на сознательное его выполнение. Правда (справедливость) — понятие промежуточное: хотя правда носит нравственный характер, но установлена она нормативно.
Правда и право имели религиозную окраску: справедливым было то, что заповедали Библия и Отцы церкви. В отличие от католицизма в православии и русской правовой культуре главный акцент делался не на Ветхий Завет с его строго нормативными установлениями, а на Новый Завет, ориентированный на то, что правомерным поведением индивида является воспроизводство действий и высказываний Христа. Поэтому и перечень смертных грехов (гордыня, зависть, чревоугодие, блуд, гнев, алчность, уныние) почти не совпадает с нарушениями ветхозаветных десяти заповедей («Я Господь, Бог твой, который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства; да не будет у тебя других богов пред лицом Моим; Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвёртого рода, ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои; Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно, ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно; Помни день субботний, чтобы святить его; шесть дней работай и делай в них всякие дела твои, а день седьмой — суббота Господу, Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни [вол твой, ни осел твой, ни всякий] скот твой, ни пришелец, который в жилищах твоих; ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и всё, что в них, а в день седьмой почил; посему благословил Господь день субботний и освятил его; Почитай отца твоего и мать твою, чтобы тебе было хорошо и чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, даёт тебе; Не убивай; Не прелюбодействуй; Не кради; Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего; Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни поля его, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ни всякого скота его, ничего, что у ближнего твоего). Если последние акцентированы лишь на правомерное поведение человека на Земле, то первые явно ориентированы на вечную жизнь человека, где земное пребывание — лишь один из ее этапов.
В соответствии с этим изменялась и роль права. Оно не просто должно было удерживать людей от противоправных деяний, но и обеспечивать правомерное поведение и земной правопорядок, соответствующий Божественному миро- и правопорядку. Исходя из этого, правомерное поведение человека — не столько соблюдение запретов (особенно установленных земными властями), сколько реализация божественных предначертаний. В условиях гармонии интересов человека и общества внешне это будет выглядеть следующим образом: «поступать так, как все» (воспроизводить правильные действия, имеющие своим первоистоком поступки и высказывания Христа). Легитимность закона обеспечивалась его установлением инстанцией, уполномоченной на то Богом (т.е. монархом), и соответствием религиозным нормам.
С приходом к власти большевиков православный компонент правовой культуры официально был отринут. Однако формируемая ими новая правовая культура содержала в себе значительный религиозный компонент, частично воспроизводящий православные идеи, но с заменой Бога земным идеалом. Еще Н.А. Бердяев писал, что истоки русского коммунизма лежат не столько в марксизме, сколько в православии. Поэтому многие политические действия большевиков могут быть поняты только с учетом их сакрального подтекста: здесь и строительство мавзолея, и идея повернуть сибирские реки для орошения среднеазиатских земель, и восприятие И.В. Сталина наследником и продолжателем дел В.И. Ленина и т.д. Коммунистическая идеология стала выполнять роль права (в его религиозном понимании): закон являлся легитимным, если он устанавливался инстанцией, уполномоченной на то Коммунистической партией (т.е. Верховным Советом СССР), и соответствием коммунистическим нормам (в качестве которого можно рассматривать Моральный кодекс строителя коммунизма).
С преодолением марксистско-ленинской парадигмы в современной России эти ценности оказались отринуты, но на замену им новых ценностей создано не было. Стремление влиться в «лоно западной цивилизации» привело к тому, что в российскую правовую культуру вошло совершенно чуждое восприятие правопорядка как мозаики, составленной из правомерного поведения отдельных индивидов, строго следующих идее законности. Однако сама законность потеряла духовный компонент. Правореализация стала ориентироваться не на традиционное чувство соборности, а на строгое воплощение в жизнь норм закона, хотя само содержание закона отражает лишь «фантастические представления» законодателя о правильных действиях. Это приводит к массовой деформации правосознания, развитию правового нигилизма и правового инфантилизма: граждане сознательно не соблюдают законы, не соответствующие их представлениям о справедливости.
Загрузка...