Взаимозависимость государств и единство мира обусловливают необходимость совместимости социально-экономических и политико-правовых систем государств, их способности активно взаимодействовать друг с другом
и с мировой системой в целом как ее элементы. Все это определяет неизбежно углубление взаимодействия международного и внутреннего права, включая конституционное [1, с. 77]. Сейчас актуальность приобретают вопросы определения закономерностей такого взаимодействия, которые будут учитывать не только доктринальные достижения науки как международного, так и конституционного права, но и реалии современного общественно-правовой жизни.
Мировая мысль выработала для анализа соотношения международного и национального правопорядков две основные доктрины. Дуалистическая доктрина (представителями которой являются Г. Трипель, Д. Анцилотти и Л. Оппенгейм) указывает на существенное отличие между международным и внутренним правом, прежде всего заключается в том, что эти две системы имеют разный предмет регулирования. Международное и национальное право действуют в различных сферах, являются самостоятельными правовыми системами, которые не находятся в подчинении, соответственно ни один правопорядок не может создавать или изменять нормы другого [2, с. 66].
Монистическая теория (Х. Лаутерпахта, Г. Кельзен, Ж. Ссель) имеет два главных направления: концепция примата национального права и концепция примата международного права. Несмотря на то, что сторонники этих концепций отличаются подходами, общим для них является то, что они противопоставляют государственном суверенитете международному праву. Если у сторонников примата национального права такое противопоставление ведет к отрицанию международного права, то в их оппонентов - сторонников примата международного права - к отрицанию суверенитета [3, с. 5].
Исторически первой была концепция примата национального права. В ее основу был положен идеи Гегеля, развитые в трудах немецких ученых: государство по своему желанию может изменить не только нормы внутригосударственного права, но и нормы зовнишньодер-дарственного, т.е. международного права, поскольку международное право рассматривалось как сумма зовнишньодержавних прав различных государств [ 3, с. 3].
Основоположником концепции примата международного права считается Г. Кельзен. Он отмечал: если рассматривать международное право как действующий правовой порядок, тогда невозможно определить понятие государства без ссылки на международное право. В таком случае государство является непосредственно подчиненным международному праву, относительно централизованным частичным правовым порядком с ограниченной в международно-правовом смысле территориально-временной сферы действия и ограниченной самым лишь оговоркой международного права претензией на целостность [4, с. 352, 362].
В начале 80-х годов. в рамках монистической теории была развита концепция умеренного монизма, по которой во внутригосударственной сфере действует прежде национальное право независимо от его возможной противоречия международному праву, хотя это не означает окончательного примата национального права [3, с. 6]. Как отмечает П. Мартыненко, ни теория дуализма, ни теория монизма не соответствуют практике современных государств. Независимо от этих доктринальных контроверз твердо установленным фактом является то, что нормы международного права не могут применяться во внутригосударственных отношениях, если только этого не предусматривает конституция государства или иная эквивалентная норма внутригосударственного права [5, с. 65].
Научная литература в последние годы констатирует тенденцию ухода от монистических концепций. Так, английский теоретик международного права Я. Броунли утверждает, что доктрина Лаутерпахта не соответствует правовым реалиям существования суверенных государств и сводит национальное право до статуса пенсионера международного права »[2, с. 67].
А. фон Богданди отмечает, что доктрины дуализма и монизма по научной перспективы есть «интеллектуальными зомби» другого времени и должны быть реконструированы. В качестве концептуальной базы для такой реконструкции ученый предлагает теорию юридического плюрализма, которая предусматривает не четкое разграничение между правопорядками, а скорее их взаимодействие [6, с. 400-401]. Следует согласиться с высказанным ученым мнением, что такое взаимодействие, а точнее, действие международного права в национальном правопорядка, зависит от доктрин прямого действия и согласующего толкования (особенно важны эти доктрины учитывая практическое применение некоторых инструментов международного права, например, актов ВТО).
Конституционное право - основа правовой системы государства. Поэтому взаимодействие международного права с конституционным не может не иметь своих особенностей, которые, в том числе, связанные с характеристикой базового источника конституционного права - основного закона государства. Кроме того, издавна утвердился принцип, согласно которому установление порядка взаимодействия международного и национального права - суверенное право государства, которое реализуется прежде всего в ее конституции [3, с. 12, 13].
В конституциях многих стран положения по определению соотнесенности по силе актов национального права и международных договоров сформулированы по-разному: обычно говорится о приоритете по сравнению высшую силу и даже верховенство международных договоров по законам или по законов и подзаконных актов. Однако конституционно признан примат международного права (договоров) не имеет абсолютного характера и обычно не касается самого основного закона. Этот тезис является своеобразным постулатом, который основывается, в частности, идеи государственного суверенитета [7, с. 79-80]. Аналогичную позицию выражают и зарубежные ученые. Как отмечает А. фон Богданди, всегда должна быть возможность, по крайней мере в либеральных демократических государствах, легально ограничивать действие нормы или акта международного права в национальном правопорядка, если она явно противоречит конституционным принципам [6, с. 413].
Относительно статуса норм международных договоров в правовом порядке Украина: часть первая ст. 9 Конституции Украины определяет, что действующие международные договоры являются частью национального законодательства, оговаривая это предоставлением согласия на обязательность договоров Верховной Радой Украины. Такая приоритетность определяется ст. 19 Закона Украины «О международных договорах Украины» [8], которая устанавливает так называемый «ситуационный примат» международного договора над законом или иным актом законодательства Украины - приоритетное применение норм международного права вместо норм национального законодательства по их взаимного несоответствия.
Н. Сергиенко относит Украину к той категории государств, которые придерживаются монистического подхода к соотношению норм национального и международного права, предпочитая международному праву [9, с. 186]. П. Мартыненко считает, что анализ действующей Конституции Украины в контексте ее взаимодействия с международным правом свидетельствует о том, что в ней четко прослеживается качественный переход от доктрины так называемого «диалектического дуализма», характерной для административно-командной системы, к открытости по международному праву на основе принципиальной связанности и единства (в этом смысле «монизма») международного и национального права, характерной для абсолютного большинства государств ЕС [5, с. 65].
Однако нельзя согласиться с утверждением о признании в конституционном праве Украины абсолютного примата международного права. Во-первых, приоритет международных договоров относительно украинского законодательства не означает приоритет относительно норм Конституции Украины. Часть вторая ст. 9 Конституции Украины указывает на то, что международные договоры не должны противоречить Конституции, в противном случае их заключение возможно лишь после внесения соответствующих изменений в Конституцию. Во-вторых, институтом, определяет наличие такого противоречия, является орган конституционной юстиции - Конституционный Суд Украины. Сама возможность конституционного контроля международного договора свидетельствует об ограниченности его приоритета в национальном правопорядка.
Учитывая изложенное представляется целесообразным с позиций современного конституционализма и тенденций интернационализации определять соотношение международного и национального права, в том числе конституционного, учитывая доктрины прямого действия и согласующего толкования, способствующие взаимодействия этих правопорядков.
Что касается конституционного и законодательного определения модели соотношения международного права и конституционного права Украины, то речь может идти об определенной смешанную монистическую концепцию с ограниченными конституционными принципами приматом международного права.