Процесс институциональных изменений может быть представлен следующим образом. Возникает ситуация неопределенности, когда правящей верхушке предъявляются определенные требования от новых групп.
Если существующая институциональная структура стремится к ограничению круга властных участников, то есть если она дает лишь абсолютную победу одного актера (социальный класс, этническая группа или политическая партия) за счет других, руководство страны рискует стать абсолютным неудачниками. Ведь противники существующего режима, уверены в своих силах, могут стремиться к получению абсолютной победы в рамках существующих институтов, которые эту возможность обеспечивают. Однако если руководство страной и его оппоненты не совсем уверены в реализации своих целей в ближайшем будущем, то они могут согласиться на изменение существующих институциональных рамок и дать на внедрение новых, плюралистических институтов, которые предусматривают привлечение широкого круга участников.
Актеры поддерживают существующие или же стремятся к созданию новых институтов в зависимости от разделения властей в стран. Если великие актеры планируют находиться у власти в длительной временной перспективе, то они могут, опасаясь потерять в один момент все властные позиции в случае проигрыша, чему способствует система игры с нулевым результатом: «Или пан, или пропал», предпочесть изменении существующих институтов, пытаясь внедрить альтернативные формы распределения властных полномочий. В случае, если их пребыванию на вершине власти ничто не угрожает, то они будут стоять на позициях сохранения существующих политических институтов. Иными словами, если мажоритарная демократия позволяет победителям воплощать их политические предпочтения без необходимости учета мнения других актеров, то плюралистическая демократия желанной учитывая частичную компенсацию неудачникам их поражения. Есть институты плюралистической демократии, удовлетворяющие широкие слои населения, дольше оставаться стабильными и неизменными, чем те, которые направлены на ограничение количества участников.
Исходя из вышесказанного, институты плюралистической демократии должны получать относительно высокую единодушную поддержку и, в результате, существовать дольше, чем те институты, которые стремятся к упрощению правил игры, исключения актеров и концентрации власти. Соответственно их эффективность будет выше, чем в институтов демократии большинства.
Применив этот тезис к процессам демократизации, можно сделать следующие выводы. Во-первых, попытки создать плюралистические демократические режимы должны быть более успешными, другими словами, в таких условиях быстрее проходят процессы консолидации, а вновь институты являются более жизнеспособными, чем в рамках несколько более простой, с ин-туцийних точки зрения, мажоритарной демократии. Во-вторых, функционирующих плюралистических демократий должно быть больше, чем мажоритарных демократических режимов.
Воспользовавшись предложенной С. Хантингтоном систематизацией волн демократизации в мире, результаты внедрения новых политических институтов можно представить в виде следующей таблицы. За данный период в 85 странах, в которых проживает более 1 млн. граждан за 127 лет (1874-2000) было зафиксировано 123 попытки демократизации, которые распределены согласно трех форм политического устройства: парламентско-мажоритарного (парламент формируется на основе мажоритарной избирательной системы, как, например, в Великобритании), парламентско-пропорционального (парламент формируется на основе пропорциональной системы выборов, пример - современная Германия) и президентского или полупрезидентского (пример - Франция и Польша соответственно). Во успешной попыткой здесь понимается установление стабильной демократии, которая просуществовала до конца ХХ в. Эффективность формы - соотношение между успешными и неудачными попытками внедрения данной формы. Успешность определенной формы политического устройства рассчитывается как процент между успешными случаями демократизации и общим количеством попыток демократизации (123 попытки).
Итак, как видно из таблицы, наиболее эффективной, т.е. имеющей большую вероятность успеха и длительность существования, является парламентско-пропорциональное представительство с коэффициентом 2,1. А наименее стабильной является британская модель устройства. Парламентско-пропорциональное представительство дает хорошие результаты, учитывая длительность существования после второй и третьей волн демократизации: 90% и 100% успех в создании стабильных демократических режимов соответственно. Отдельные случаи неудач по внедрению данной модели в период первой волны обусловлены не формой политических институтов, а внешней агрессией в ходе Первой мировой войны и начала Второй мировой (Бельгия, Дания, Нидерланды, Норвегия и Чехословакия). И только один случай Франции нельзя объяснить указанной причиной.
В течение первой волны демократизации наиболее успешной оказалась парламентско-мажоритарная форма, второй - парламентско-пропорциональное представительство, а последней - президентская и полупрезидентская форма, которая является успешной учитывая все попытки демократизации. Президентская, особенно полупрезидентская, форма политического устройства стала наиболее популярной в ходе третьей волны демократизации: 83% и 100% случаев соответственно, которые функционируют до сих пор. Эти формы наиболее распространены в Латинской Америке в ходе процесса повторной демократизации, а также в Восточной Европе, Африке и Азии. Более детальный анализ институциональных форм подтверждает выдвинутую выше тезис о том, что плюралистические формы получают относительно большую поддержку. Учитывая парламентские выборы наблюдать, что все 11 европейских демократий, которые выбрали формулу пропорционального представительства и потерпели неудачу в течение 1920-1930 годов, восстановили пропорциональное представительство в ходе повторного формирования демократических институтов: 7 после окончания Второй мировой войны (Австрия, Бельгия, Дания, Италия, Нидерланды, Германия и Норвегия), а 4 - после падения Советского Союза в 1990-е годы (Эстония, Латвия, Литва и Чехословакия).
Три парламентско-мажоритарные демократии перешли к более плюралистических институтов без повторных попыток демократизации. Швейцария присоединилась к общеевропейской тенденции пропорционального представительства в конце Первой мировой войны. Новая Зеландия поменяла мажоритарные округа на пропорциональную избирательную систему, создав условия для формирования многопартийности и коалиционных правительств, после получения положительного ответа на референдуме 1993 г. [2, стр. 10]. Япония отказалась от мажоритарной системы с основой на многопартийных округах и ограниченным голосованием в пользу смешанной системы пропорционального представительства в 1994 г. [3, г. 80]. Переход к пропорционального представительства имел место и во Франции при переходе от Четвертой к Пятой республики в 1958 г. Новым элементом институционального плюрализма стало введение прямых выборов президента. В результате в начале XXI века. Франция более плюралистической демократией, чем это было во времена Четвертой республики во всех отношениях.
В институциональному развитию стабильных демократий можно определить следующие тенденции: 1) переход от парламентско-мажоритарного к парламентско-пропорционального представительства (Швейцария в 1918 г., Новая Зеландия в 1993 г., Япония в 1994 г.) 2) переход от парламентско-пропорционального представительства в президентский устройства (Франция 1958 г., Израиль 1996 г.), 3) ни одна из этих стран не предпочла парламентско-мажоритарному устройства (последнее время даже Великобритания близка к введению пропорциональных избирательных формул).
Следовательно, при определении наиболее эффективного политического устройства следует учитывать следующие утверждения. Во-первых, широкие гражданские права являются лучшими, чем ограничены права, поскольку они дают индивидам и социальным группам больше возможностей для формулирования своих требований и удовлетворения своих потребностей. Более того, лучшие возможности для удовлетворения потребностей граждан и обеспечение социальной пользы могут быть созданы парламентскими режимами с пропорциональным представительством, а также децентрализованный, бикамеральной федерализм. В этих рамках существования большого количества победителей и институциональные стимулы к многостороннего сотрудничества дают прогнозируемый положительный результат.
Во-вторых, горизонтальное разделение власти между президентом и парламентом способствует формированию относительно высокого уровня консенсуса между политическими акторами, если стимулы для межинституциональные и многостороннего сотрудничества является действующими, что позволяет избегать конфликтов и ситуации тупика. Более того, полупрезидентская форма правления с коалиционным правительством и другие подобные гибриды горизонтального разделения властей являются лучшими для налаживания межинституциональные сотрудничества, чем президентские режимы с однопартийным правительством или более жесткая, потенциально конфликтогенна схема разделения властей.
В-третьих, однопалатный парламент, который формируется на основе мажоритарной избирательной системы и дающий на выходе однопартийное правительство, является менее эффективным, чем упомянутые выше альтернативы.